Новое время. – 2006. - № 18/19. - C.45-48

ПЬЯНЫЙ ВЕТЕР СВОБОДЫ [ТОРЖЕСТВЕННОЕ ОТКРЫТИЕ I ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ]

АЛЕКСАНДРОВ К.


27 апреля (10 мая по н.с.) 1906 года состоялось торжественное открытие заседаний первой Государственной думы. Власть и депутаты говорили на разных языках.
В канун юбилейных мероприятий стоит задать существенный и непраздный вопрос о том, какое историко-правовое отношение имеет Государственная дума Российской Федерации к Государственной думе Российской империи. И немедленно констатировать – никакого. С не меньшим основанием и самолюбованием можно было бы отмечать какой-нибудь юбилей британского или австралийского парламента. Не исключено, что имеет смысл обратить внимание на уровень воспитания, интеллигентности, образования, реальных знаний и даже на фотопортреты думских депутатов образца 1906 и 2006 годов. Безусловная разница при сравнении окажется не просто, но даже чересчур заметной.

Что мы празднуем

Однако так же безосновательна, по мнению автора, попытка отождествить учреждение Думы в России с формальным началом деятельности депутатов ее первого созыва. Ведь и власть, и современный депутатский корпус, и обыватели, трепетно ждущие новых федеральных праздников и юбилеев, убеждены: сегодня мы отмечаем 100-летие возникновения Государственной думы. Увы, это очередное грустное заблуждение. На самом деле начало русскому парламентаризму и Государственной думе положили Манифест и пакет законов, изданных верховной властью 6(19) августа 1905 года. В прочно забытом и по достоинству не оцененном ни современниками, ни потомками манифесте от 6 августа, в частности, подчеркивалось: «Согласие и единение царя и народа – великая нравственная сила, созидавшая Россию в течение веков». И далее представители страны призывались к «постоянному и деятельному участию в составлении законов». Создание Государственной думы провозглашалось именно в Манифесте от 6 августа 1905 года.
Правда, учреждаемая Дума, которую предполагалось созвать в январе 1906 года, наделялась еще только законосовещательными правами. Тем не менее и она уже в умеренной форме ограничивала абсолютную власть монарха в законодательной области, так как при условии, если нижняя (Дума) и верхняя (Государственный совет) палаты двумя третями голосов отвергали какой-либо внесенный министерский законопроект, то император уже не мог придавать ему исполнительную силу. «Полезным ограничением самодержавия» назвал такую утвержденную практику товарищ министра внутренних дел Дмитрий Трепов. Кроме того, думцы получили право законодательной инициативы и право рассматривать государственную роспись доходов и расходов. Таким образом, по замечанию историка профессора Сергея Пушкарева, «государственный бюджет становился, до известной степени, под общественный контроль».


С полным текстом статьи можно ознакомиться в читальном зале или в электронном каталоге Информационно-библиотечного управления СЗИУ РАНХиГС